Петра Дзюбенко, ветерана завода “Октябрь”, безногого инвалида первой группы, но - военнообязанного

Петр Кириллович Дзюбенко родом из Амвросиевского района Донецкой области. В семье было четверо детей: Борис, Гриша, Петр и сестра Мария. Мать, коммунистка, работала в колхозе помощником председателя. А отец был знаменитым сапожником, зарабатывал много денег как частник, а люди "поддергивали" его, что жена-де коммунистка. Вот он и захотел, чтобы мать ушла "из коммунисток", стала "простой бабой", но она не захотела.

В 1932 году, во время страшной голодовки, мать и отец развелись, а детей поделили. Матери достались старший и младший сыновья. Она уехала из колхоза в Мариуполь. Четырехлетнего Петра отдала в детдом имени Воровского (возле Харцызска), расположенного в старом помещичьем имении, а Бориса взяла с собой. Гриша удрал от отца. Тогда мать и его отдала в детдом. Так два брата оказались в одном детском доме. Делились каждой крошкой.

В 37-м мать забрала детей из детдома. Когда Петру шел двенадцатый год, он научился торговать водичкой. Мать и старший брат Борис работали, а Гриша учился в ремесленном училище (ныне ПТУ №3). Мать распределила обязанности: старшему - готовить есть, среднему - по магазинам, угля принести, дров нарубить, а младшему, Петру, - прибирать в комнате…

"Но старший научил меня готовить есть, средний - ни за холодную воду, а я все делаю: готовлю, убираю, хожу по магазинам да еще водичкой торгую: "Есть холодная вода, три копейки - не беда…". Наторгую денежек - скуплюсь… И вот наступило 12 июля 1940 года, день Святых Петра и Павла - я его никогда не праздную. Мать мне не велела никуда ходить, мол, должна деньги получить. Ушла. Но вернулась. И еще раз сказала, чтобы я никуда не ходил, как чувствовала. Но я услышал - паровоз гудит. Пригородный поезд ходил с завода имени Ильича на Блок, на Жабовку и на город. Я схватил чайник и - бегом на остановку, чтобы к родничку подъехать. На одну подножку - согнали, на другую - не получается, на третью - уцепился, но сорвался… И на рельсы… Сейчас слышу, как поезд переехал ноги… Люди бегут. Жгутами завязали… На весь Правый берег была одна "линейка" (лошадка с телегой) типа "скорой помощи". Через час она прибыла. Врача не оказалось на месте. Тоже через час его нашли. Так что мне отрезали здорово, чтоб заражения не было. Я как глянул - ужаснулся: "Что ж вы так мне ноги поотрезали?" Но врач сказал: "Мы твою жизнь спасали". И это была только первая операция. А будет их всего в жизни… девять!

"Так двенадцатилетним мальчишкой,- рассказывает дальше Петр Кириллович, - я стал инвалидом. С лета и до самой весны лежал в больнице. На костыльчиках уже мог ходить. Тротуаров не было, дорог - тоже… Отправили меня в дом инвалидов, аж за Ясиноватую, на станцию Желаново, хутор Скучный. Здесь определили учиться. А тут и немец пришел... Нас бросили. А я решил идти домой, в Мариуполь. Пешком. От села к селу. Кто что даст по пути: хлеба, денег, конфет, кто-то ножичек дал. Солдаты-румыны как-то из кухни суп с мясом принесли… Так до Сталино добрался. Ночевал у одной хозяйки. Мне все постирали. Накормили. На другой день меня немец увидел - уложил спать в барак на матрац, дал бутерброды, какао… Утром я дальше пошел. И у беспризорников тоже ночевал. Как-то одна женщина определила меня в немецкий детдом. Там я прослышал, что у детей этих будут немцы брать кровь для раненых, так я сразу удрал оттуда… Шел, шел и вышел на станцию Мандрыкино. Там одна женщина с пятью детьми меня приютила. А ее муж договорился с рабочими железной дороги, чтобы меня на поезд посадить… И прикатил я в Мариуполь, на Правый берег, в Аджахи, к матери…".

Петр Кириллович до мельчайших подробностей помнит весь свой путь, все свое военное детство. "Три раза стоял под наганом. Первый раз: выстрелил из рогатки в фашистского пса. Хозяин его, румын, в ярости направил на меня наган. Мать бросилась на колени и упросила не убивать меня. Второй раз: пошли с другом на аэродром, где жили немцы, чтобы что-нибудь там найти. Но немец заметил нас и направил оружие. И опять нас спасла мать. И третий раз нас всех могли расстрелять: кто-то заявил, что мать - коммунистка. Но спас нас переводчик, он убедил гестаповца, что не может быть, чтобы такая женщина была коммунисткой…".

Закончилась война. И снова Петр Кириллович оказался на станции Желаново, хуторе Скучном, в доме инвалидов. Закончил там пять классов. Хотели его направить в дом инвалидов для стариков. Но пошел он по белу свету на поездах - на крышах, на подножках: всю Прибалтику, Белоруссию, Россию, Украину объехал. Нет такой станции, где бы не был. В Минске инвалиды пригласили его торговать. Торговал до 1953 года… А потом подумал: "Сколько можно бродить? Пора за ум браться". Пришел в собес, и его направили в артель инвалидов - шлифовщиком на кроватное производство, затем на завод стиральных машин - всем специальностям обучился, на прокатно-штамповочный... И пошла трудовая биография. Квартиру получил здесь в 1979 году. А как вышел на пенсию, тоже дома не сидит: удочки делает и на базаре торгует - все среди людей, да и копеечка к жалкой пенсии. Ждет вот только машину долго. Получит ли? Обещают все…

…После всех этих мытарств Петр Кириллович тем не менее говорит, что счаст-ливый он, везучий, и женщины его любили. Было у него четыре жены. Всех он сам оставил. Требования к ним очень высокие предъявлял и неуважения к своей персоне не допускал. Как-то сидел он на рынке, а женщины идут рядом и говорят меж собой: "Вот не будь этот парень инвалидом, много бы женских слез по нему пролилось…".

Семья дочки Ирины от последней жены живет с ним. Есть внучка Вероника и внук Денис.

Люди хорошие на его многотрудном пути постоянно попадались. В Белоруссии на станции Курахово как-то встретился Герой Советского Союза, кавалер трех орденов Славы Леонид Дашков, тоже инвалид, без одной ноги. Он-то и надоумил - хватит по вагонам бродить…

Семь смертей избежал - это ли не счастье? "Бог меня бережет. И добрые люди",- уверен Петр Кириллович, человек необычайной воли и любви к жизни. О его воле хочется сказать особо. При такой-то жизни не стал он горьким пьяницей, вором или разбойником - не сбился с пути истинного, более того, в люди выбился… А несколько лет тому назад решил бросить курить - и бросил. Вот так.

Смотрю на этого человека и невольно думаю: а сколько же здоровых, двуногих, не хотят или не умеют распорядиться своей жизнью…
Верит ли наш герой в Бога? "Конечно. Есть какая-то сила, - говорит Петр Кириллович. - Бог послал мне наказание и испытание, но он и силы мне дал, чтобы преодолеть все это".

"Да за что же наказание-то господне?" - спрашиваю.

"А за то что, будучи восьмилетним полуголодным мальчишкой, нашел как-то кошелек с деньгами, и хотя потом видел, как женщина искала его и плакала, не признался, не отдал этот злосчастный кошелек… Думаю, что за это я и наказан… Но Бог и хранил меня. Помню, как-то на одной станции чуть было не сорвался я с подножки поезда… Но почувствовал, как будто кто-то под мышки взял меня и так нежно подсадил, я схватился за поручни… Оглянулся, но никого вокруг не было… Так кто же мне помог? Ангел-хранитель!"- уверен мой собеседник.

…Петр Кирилович любит подолгу рассматривать старую пожелтевшую семейную фотографию, на которой рядом с ним, еще совсем молодым красавцем, - мать Устинья Петровна, старший брат Григорий, он воевал, был ранен и контужен, умер уже после войны. Здесь его сын Василий, он живет в Новогродовке, и тетя Таня. А еще он часто раскладывает пасьянс из своих документов: почетные грамоты за хороший труд, паспорт, трудовая книжка с 1954 по 1993 год, военный билет - его выдали в июне 1966 года как рядовому солдату второго запаса, по специальности металлист-шлифовщик. Удостоверение ветерана труда (1987 г.) прокатно-штамповочного завода, где Петр Кириллович отработал 39 лет. А вот справка для военкомата о том, что… "12 июля 1940 года подвергался операции - ампутации обеих ног по поводу тяжелого повреждения, полученного во время движения поезда"…

В свои 78 лет Петр Кириллович полон энергии, он не любит бездельничать…