Откуда выражение?

Откуда выражение?  Откуда пошло выражение "небо в алмазах"? Это как-то связано с "Lucy in the sky with diamonds"? :-)

Это выражение впервые появилось в финале пьесы А. П. Чехова «Дядя Ваня», в словах Сони: «Мы отдохнём! Мы услышим ангелов, мы увидим всё небо в алмазах, мы увидим, как всё зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка».

Также вам будет интересно: Откуда у Стены Плача Такое название?

Именно как символ справедливости и красоты, надежд на светлое будущее это выражение стало крылатым и употребляется в современной литературной речи, например: «Тогда на новогодних вечерах плакали и пели, произносили нудные, как осенний дождь, речи, одни ораторы называли себя лишними, другие мечтали увидеть через тысячу лет небо в алмазах» (Рябов. Год минувший; приведено в книге Н. С. и М. Г. Ашукиных «Крылатые слова». М., 1966). Ср. также нарочито неточное: «Борис Львович, хирург из Старой Каменки, заключил свою телефонную беседу так: – Не знаю, не знаю, друг мой, но я – старый идеалист, верю, мы увидим на небе звёзды, или что-то в этом роде, как сказал Чехов. Будем надеяться на лучшее...» (Герман. Я отвечаю за всё).

Иногда, впрочем, это выражение может употребляться в разговорной речи не в установившемся значении, а просто как своеобразное «украшение», как дань привычной ассоциации, связи слов небо и алмазы: «...Сергей Сергеевич скажет: – А не полюбоваться ли нам небом в алмазах? Это значило, что сейчас мы всплывём на поверхность, чтобы пополнить запасы воздуха и поговорить по радио с “Богатырём”» (Голубев. Гость из моря). Уже такое «разговорно-интеллигентское» употребление выражения небо в алмазах свидетельствует о возможности его «девальвации», о том, что, употребляясь в разговорной речи, оно может отойти от значения, сформировавшегося на базе чеховского текста и ставшего традиционным в литературном языке.

По-видимому, уже в дореволюционную пору – из-за слишком частого употребления (ср. в приведённом примере из фельетона И. Рябова) – выражение начало восприниматься как стёртое. Об этом свидетельствует его характеристика в поэме Н. Асеева «Маяковский начинается»:
Символики приторной
Липкая патока,
О небе в алмазах
Бессильная грусть...

Правда, с этим восприятием как бы полемизирует З. Паперный: «Персонаж юмористической пьесы восклицает, перефразируя Чехова: “Мы увидим небо в тех или иных алмазах!” Взволнованное восклицание героини “Дяди Вани”, её возвышенно-томительная мечта сдвинута одним только добавлением – “тех или иных”. В музыкальную тираду вдруг вкрапились какие-то слова-паразиты – и вся возвышеность разлетелась» (Человек, похожий на самого себя. М., 1967). Однако нам кажется, самый выбор выражения для (пусть даже неудачного) комического обыгрывания уже говорит о возможности восприятия его как банального (над такими выражениями охотно иронизируют).

Вероятно, в результате иронического переосмысления в разговорной речи появилось выражение , имеющее своей базой небо в алмазах ; но и значение его и стилистический характер резко отличны от крылатого выражения : «– Ша! Чтоб тихо было! – шагнул Птуха к юродивому и поднёс к его носу кулак. – Чуешь? Увидишь небо в алмазах!» (Зуев-Ордынец. Сказание о граде Ново-Китеже); «...думал Лёнька... Глупо, милый, очень глупо. Скорее тебе покажут небо в алмазах» (Гладилин. История одной компании); «Ох, – сказала она (Аська) с яростью, – мне бы хотя бы одного фашиста вот сюда в руки, я бы показала ему небо в алмазах» (Уварова. Мытная улица, 7).

Это разговорное выражение, не зная его, иногда воспринимают как импровизацию в речи: «Он (Шергин) вспоминает комический инцидент, происшедший недавно на его московской квартире. Пришли в гости два паренька, вместе слушали радиопостановку чеховского “Дяди Вани”. Закончилась передача. Стали ребята делиться впечатлениями, не сошлись в чём-то и повздорили. И тут один другому пригрозил полушутя: “Ты у меня увидишь небо в алмазах!”. Шергину доставляет видимое удовольствие рассказывать об этом случае: – Остроумный народ, эти мальчишки, на лету хватают!» («Литературная газета», 6